Ты всё ещё думаешь, что война где-то там? Что живые и мертвые — это статистика? Война идёт за тобой по пятам, а у тебя всё спокойно, привычно, чистенько.
Ну, конечно, мил человек не любит грязь, мат, ярость, ненависть и прочее. Вы там работайте, братья, перекрестясь, а мы посмотрим, чем дело кончится.
Это ж слово какое неловкое – патриот, всё в нём поля, берёзки, деды да иконы. А тебе-то придумали красивое имя вот – эскапист эпохи Армагеддона.
А если на кухню твою завалятся тучи врагов, ты же сразу – ух! Ты ж не робкий! Ты как выскочишь, как выпрыгнешь из штанов и заявишь им, что на всё готов ради жизни и миски похлёбки.
Ни корней, ни чести, только животный страх. Из таких, готовых на всё, потому что страшно, из таких, как ты, лепили капо в концлагерях – диких зверей, изгоев и нелюдей... А пока что
убеждай себя, мученик больших перемен, в своём надмирном величии, в парении над суетою. Мне плевать на тебя с обугленных стен, которые мы потом отстроим.Источник
Мы живы, пёс. Опять пришла зима. Ты любишь снег, а я грущу о лете. Ты старый чёрт, глухой, слепой, как тьма. Зато не знаешь, что на всей планете шурум-бурум, пока-пока-липсис, и мы, как этот снег на ветке, зыбки, что мир опять сбесился и повис, как пуговица на истёртой нитке.
Ты что попало метишь на тропе, и в бороде твоей седой-косматой запутались улыбка и репей. И нет в тебе предчувствия заката и прочей человечьей ерунды, замешанной на слабости и страхе... Да и про нитку вряд ли понял ты, ведь ни пальто не носишь, ни рубахи.
Хочется всякой нежности, чепухи, чтобы строчки были мои легки, а не крик надорванный и не вой. Копится звук, просится изнутри. Только все мои прежние музыки-словари заменили новости с передовой.
Я человек цивильный, обыватель своих широт. У меня в окне не дроны кружат – вороны. Но – сквозь меня навылет проходит фронт, и я держу оборону.
Те, кто меня считает за тыловой балласт, кормит хотдогами, просто забыли, бедные: я не одна такая – тут миллионы нас, верующих в победу.
В этой Москве, которая из дали кажется многим богемным таким притоном, сотни ребяток сами на фронт пошли. И кто нам,
тысячам нервных, бессонных людей, глотающих новости с фронта за неделей неделю, скажет, что вера – последняя из затей, что мы тактикульны в наших крестах нательных?
Что мы нахлебники чьей-то чужой войны, бездельники и дармоеды?..